Правила жизни

В середине душного июльского дня 90го года ко мне, маявшегося от безделья на практике при кафедре подошли два моих знакомца, можно даже сказать приятеля – Федя Нечаев и Боря Васильев.

- привет, Грин!

- привет, парни. Как вы, че за новости?

- Все славно. А Какие у тебя планы на август?

- если честно, то никаких особо. Можно конечно поработать, но так заебало, почесноку.

А вы что надумали?

- вот в Пятигорск хотим поехать. В строяк. На винзавод.

- Гоните?

- Неа, все по-честному. Есть такой стройотряд, правда при педагогическом. Но можно вписаться на месяц.

Сейчас, вероятно, тема студенческих стройотрядов подзабыта, а в те времена это было массовым, организованным явлением, со своей иерархией, бюрократией, и достаточно строгой привязкой к тому или иному ВУЗу.

-Есть знакомый, он нас и впишет. – продолжил Боря. Зовут его Анатолий Куценко – мы с ним на теме музыки скорешились. Он нас старше, какой-то там инженер или научный сотрудник и афигенный авторитет стройотрядовского движения.

Нечаев с Васильевым были друзья еще со школы. Они, как многие в те годы, увлекались музыкой – Федя играл на флейте, Боря на гитаре, и сочиняли собственную музыку, что-то в стиле «Аквариума».

Мы все познакомились в колхозе на первом курсе. Все мы были питерские, и в принципе корешились, хотя наши интересы по жизни несколько расходились.

- Если возможность есть, я с вами, пацаны. – ответил я. Только за. А то в городе скоро голова потечет.

- Отлично. Давай тогда у тебя вечером соберемся все и обговорим что и как.

У меня была своя однокомнатная квартира, купленная сполгода назад, где мы и собрались.

Первым пришел Васильев, принеся с собой несколько бутылок Ркацетели – «раком до цели», как называли сей немудреный напиток в студенческой среде.

Вскоре подошел и Федя в компании с тремя незнакомыми мне людьми.

Знакомься, Грин, это Витя – он с нами играет, это Рафик, его друг, он тоже с нами поедет, а вот и сам Куценко.

Витя был миниатюрным блондинчиком, Рафик – крепко сбитым грузным армянином с борцовски сплющенными ушами и веселыми маслянистыми глазами навыкате.

- Анатолий, представился последний из вошедших, можно просто Толик.

Толик был начинающим лысеть мужчиной лет 30ти, сутуловатым и худощавым, в очках и с вылезающим брюшком. Нам, 20ти летними пацанам, он казался совсем взрослым мужчиной. В молодости разница в возрасте в десять лет кажется изрядной.

Компания отъезжающих была разношерстной – я, Федя и Борис были политехниками, Витя учился в каком-то техникуме, Рафик единственный из нас был студентом пединститута, от которого и был сформирован отряд.

Толик же был каким-то преподом то ли в ЛЭТИ, то ли в Бонче.

На правах старшего он несколько суетливо разливал вино, с жаром, перебивая сам себя рассказывал нам, как классно летом в тех краях, как звенят гитары, как льется вино и дают девчонки.

- Денег тут конечно не заработать, это не на Северах батрачить. Но этот отдых – ради него я и тяну всю эту лямку, говорил он.

Рафик увидел перчатки, висящие у меня на стене.

- Боксер?

- Боксер.

- а за кого выступал?

- за «Молнию». А ты, наверно борец.

- Да, вольник.

- на межвузовском выступал. С нашими боролся?

- Да. С Матвеевым и с Шамилем.

- ну и как?

- крепкие у Вас ребята.

Тут в квартиру вернулись остальные гости (я, как некурящий, выгонял всех курить на лестницу на правах хозяина) и разговор пошел в области музыки. Ребята говорили про «Аквариум», «АДО», Куценко упоминал вообще каких-то незнакомых мне полубардов.

Около полуночи гости разошлись, оставив в квартире запах перегара и табака и выработанную концепцию:

- Куценко всех нас вписывает, сам едет на три дня раньше, чтобы проверить договоренность на местах и сообщает что все готово телеграммой.

- Мы сами берем билеты (решили лететь, тогда это было недорого, главное, выстоять многочасовую очередь). Обратные билеты будут за счет стройотряда.

В строяке надо будет работать пять дней в неделю, остальное время свободно.

Денег не заплатят, но будет где жить и кормежка.

Билеты мы купили достаточно легко – приехав в 7 утра в кассы АЭРОФЛОТА на Невском, мы, забив на практику, менялись между собой в очереди, и около 2х дня стали обладателями авиабилетов по маршруту Ленинград – Минеральные воды ( в ту пору, обычный курортный центр).

Две недели ожидания мы провели либо в посиделках у меня, либо в пивной «Гангрена».

Куценко заглядывал всего пару раз, улаживая какие-то свои дела на кафедре и отмазываясь перед семьей (он был женат и имел, кажется, дочь).

Вскоре он уехал, а спустя два дня я обнаружил в своем почтовом ящике телеграмму «С нетерпением жду тчк Толик тчк».

Несмотря на студенческий голяк, мы саккамулировали толику денег – кто больше, кто меньше – у меня было рублей 150, зажиточный Рафик имел 200, Федя с Борей по сотне, и Витек около

90.

Деньжата решили отложить на край и попусту не тратить.

Перед отлетом мы раскурились прямо перед зданием Пулково и добили это дело парой пива.

В приподнятом настроении (для меня, например, это был первый полет в разумном возрасте) мы , сжимая нехитрый скарб, погрузились в недра громадного ИЛ-86 и вместе с толпой отдыхающих взмыли в небо. В те времена на рейсах можно было курить возле туалетов в хвосте и парни вспомнив нехитрое выражение «сигарета после плана добивает наркомана» отправились курить, я же задремал, жмурясь от солнца…

Аэропорт Кавминовды встретил нас курортной суетой и какой-то нагроможденностью стройматериалов вокруг него – складывалось впечатление, что идет толи стройка, толи ремонт, только все строители, бросив работу, занялись более привычным делом – зарабатыванием денег на отдыхающих.

При этом люди вокруг были приветливы и вежливы, забегая вперед, могу написать честно – за все время пребывания мы ни разу не столкнулись с каким-либо хамством, хачбыдлячеством или национализмом, такое впечатление что вокруг – оазис дружбы народов.

Куценко мы не без труда обнаружили возле нагромождения каких-то бетонных плит.

Он был одет в джинсы, клетчатую рубаху-ковбойку, кожаный жилет и выгоревшую добела строевку с массой лычек и нашивок на ней.

Толик был изрядно навеселе и радушен.

- сейчас, ребята, надо доехать до Пятигорска, там расселимся в общаге. Можно на автобусе, недоргого, можно на тачке.

Мы предпочли первый вариант, но автобус был забит так плотно, что вошли в него только я и Федор.

- Мы вас догоним, сказал Куценко. Запомните адрес – улица Патриса Лумумбы,

35. Четвертый этаж. Предупредите там, что за вами еще едут, чтобы комнату побольше дали.

В тесноте, но не в обиде уже затемно мы добрались к указанному адресу.

Это было классическое общежитие, единственным отличием от студенческого в нем было то, что вахты были при входе на каждый из этажей, здание принадлежало разным организациям.

На нашем четвертом этаже вахтера не было, и мы, проникнув внутрь, наткнулись на какого-то грустного вида малого, одетого в форму стройотряда.

- Добрый вечер, парень! Мы из Питера. Проводи нас к командиру на заселение, или покажи нам комнату побольше, сейчас еще люди приедут.

- еще приедут? С удивлением ответил он. Пойдемте.

Он распахнул дверь и нас встретил шум и гогот.

Как оказалось, оставшиеся решили не ждать автобуса, и приехали на частнике, значительно обогнав нас.

Таким образом нас поселили в комнату на четверых. Куценко, как VIP стройотрядовского движения, разместился в отдельной комнате.

На этаже находилось определенное количество комнат, где жили стройотрядовцы. Других проживающих не было.

Типично для общаги было наличие общей кухни на этаже, двух вместительных сортиров и двух душевых в торцах этажа.

- одна женская, одна мужская – догадался я.

- нет. Ответил грустный малый. Одна общая, по очереди моемся, одна командирская.

- О как! Высказался вслух Васильев. Ну и порядки тут. Пойдемте что ли знакомиться.

Мы накрыли легкую поляну из привезенной с собой водчонки и легкой закуси из консервов, ребята расчехлили гитары, Федя достал флейту и мы отправились в ближайшую комнату.

- добрый вечер! Привет педагогам от дружественных политехников! Просим к нам в каморку! В программе сегодня и ежедневно – распитие алкоголя, живая музыка, признания в любви, стихи и танцы до утра! – таким нехитрым слоганом мы собрали у себя подавляющее большинство наших соседей на ближайший месяц. Не было только Куценко, который отчалил спать в свою комнату, и командира стройотряда.

Только сейчас я смог оценить, в каком цветнике мы оказались: стройотряд был процентов на 95 женским, девушки были юны, и прелестны, как и положено 19ти-20ти летним студенткам. Были среди них и настоящие красавицы.

Наши парни грянули «Поезд в огне», я разливал водку, искренне удивляясь отсутствию вина на столе (на винзаводе ведь работают!?!) а Рафик уже оказывал знаки внимания какой-то рыхлой пышнотелой блондинке с толстыми ляжками, едва прикрытыми джинсовой мини-юбкой. (Его армянское чутье его не подвело – Наталья, студентка-педагогиня из Воронежа, даст ему на следующий же день).

Смущало меня разве что отсутствие энтузиазма на лицах наших гостей и какая-то напряженность. Впрочем, причину ее мы поняли через четверть часа.

Дверь открылась без стука и в нее решительно вошел весь такой комсомолец – гибрид Павки Корчагина и Павлика Морозова. Весь опрятный из себя, чуть старше нас, с нашивкой командира на строевке (ни у кого из нас не то что нашивок, строевок не было и в помине), комсомольским значком на суконной подложке, он весь кипел от возмущения.

- Кто разрешил пьянку?! Всем отбой. Вы, новенькие, завтра переде построением ко мне в 7-30 в комнату, проведу вам инструктаж. На первый раз – без наказаний, сказал он как отрезал, и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

К нашему удивлению все гости мгновенно рассосались по комнатам. Командир, грустно вздохнул боец, что встретил нас с Федей.

Хуйня какая-то пацаны, сказал Рафик. Мы отдыхать приехали, а не в пионерлагерь.

- я лично на хую видал такой распорядок дня вместе с таким командиром, добавил я. Надо ему все по-пацански растолковать раз и на всегда.

- ты как Рафик, впишешься?

- говно вопрос. Парни вы посидите тут, мы сейчас все сдедаем.

Пошептавшись мы вышли с Рафиком в коридор, где без труда нашли комнату с табличкой

«Мякишев Алексей Иванович – командир».

Я вежливо постучал.

- Да?

- Разрешите войти, Алексей Иванович?

- заходи.

Мякишев уже снял строевку, надеясь отойти ко сну.

Чего Вам?

- Алексей Иванович.

- разрешаю Алексей.

- Алексей. Мы бы хотели уже с завтрашнего дня стать полноценными бойцами вашего отряда, поэтому просим Вас пройти к нам в комнату, чтобы провести инструктаж сегодня, что бы завтра, так сказать, начать жизнь с чистого листа.

- осознали, бойцы. Похвально. Пойдем.

Мы подошли к двери, Рафик открыл дверь нашей комнаты первым, и зашел в нее.

Затем я приглашающим жестом пропустил Мякишева вперед.

После этого со всего маху дал ему поджопник, от которого он влетел в комнату.

Тут же Рафик одним движением взял его на удушающий, заставив выгнуться и встать на цыпочки, благо командир не был велик ростом.

С лица Корчагина (или Морозова?) не успело пропасть выражения изумления, когда я прошелся ему тройкой по корпусу. Бил я вполсилы, чтобы избежать переломов ребер, но и этого было достаточно для того, чтобы он обмяк в железном захвате Рафика и начал сучить ногами.

Я пробил его в солнышко, а Рафик разжал захват, отчего командир рухнул на колени, как куль с дерьмом.

- только сблюй, падла, сказал я. Своей строевкой весь пол вымоешь. И не сдержавшись, добавил ему открытой ладонью в ухо, отчего тот повалился на пол и тихо завыл.

А теперь слушай внимательно, внушительно сказал Рафик. Пацаны здесь приехали ниебаться какие здоровоые, весь твой режим мы на хую вертели. Работать мы будем как и все.

Но! После работы – у нас свободное время. И не только у нас – а у всех студентов и студенток, что тут горбатятся. Если еще раз после работы ты нам помешаешь отдыхать получишь пиздюлей.

Если будешь нам пакостить, в Питере мои дружки тебя порежут, блядина.

Ты понял меня, или Грину тебе ливер отбить?

Мякишев закивал, не вставая с пола.

Молодец, продолжил Рафик. Теперь встань, принеси нам ключи от твоей душевой и пропади до утра.

Мы рывком подняли командира на ноги, он держась рукой за печень, ни слова не сказав, вышел, закрыв за собою дверь.

Эх, пацаны, сказал Федя, не кончится это добром. Сейчас выпрут нас отсюда, а еще в институт бумагу напишут и пиздец. Отчисление.

Не ссы, ответил Гарик. Я эту гниду еще по институту знаю. Чмошник он и ссыкло.

Или ты хочешь по режиму тут дудеть. Нахуй мы тогда поехали?

В комнате повисла пауза.

Все молчали, стараясь не глядеть друг на друга.

В комнату тихонько постучали.

Витя рывком открыл дверь.

На пороге согнувшись и все так же держась за живот стоял Мякишев.

-я принес ключи. тихо сказал он, можно идти?

В это момент все поняли, что нам удалось переломить жизнь в нашу пользу.

Мы на кураже допили оставшуюся водку и повалились спать, рассудив что завтра – оно будет завтра, и никак по другому…

* * *

Проснулись мы от того, что кто-то настойчиво не стучал, а именно ебошил в нашу дверь.

- Ебанс, 7-40 утра!, заорал Витя похмельным дискантом.

Открыв дверь, мы увидели на пороге все того же бойца.

- Доброе утро, ребята! Вы на работу пойдете. Меня Слава зовут.

- ты кто?

- вообще-то я мастер.

- сказали, что пойдем работать, значит пойдем.

Самочувствие, надо сказать было отвратительным. На фоне выспавшихся и опрятных людей наша «могучая кучка» напоминала, наверное, золотую роту.

Отказавшись от каши, мы, кое-как умывшись и выхлестав воды из под крана побрели вместе со всеми на завод.

Утро в Пятигорске, как и большинстве южных городов, было прекрасно: безоблачное небо, приятная прохлада, пение птиц.

Нашим иссушенным организмам все эти радости были не ко двору. Мы шли тяжелой похмельной походкой, никто даже не курил.

Исключением был Васильев – то ли еще пьяный, то ли обладатель могучего организма он шел весело, как бравый солдат Швейк, держа в руке недопитую бутылку «московской», порой прикладываясь к ней на ходу.

К нашему удивлению (да и облегчению) ни Куценко, ни командира среди бойцов не наблюдалось.

Мы миновали проходную, причем Васильев с гордостью показал вахтеру – седоусому дедку в форме свою поллитру, сопроводив сие действие словами: «Все выносят, а я – вношу!».

Правда, тут же выбросив ее в урну.

Завод выглядел древним, но очень ухоженным и опрятным.

Встретил нас молодой (не старше 35ти) лет грузин, одетый в щегольской кремовый костюм.

Слава распределял людей – кого в тарный, кого в моечный цеха, когда грузин (зам по производству) остановил его.

Этих троих – показал он на Рафика, Васильева и меня, я возьму в грузчики. Там сейчас нужны ребята покрепче. Пойдем за мной ребята.

Мы прошли через прохладную полутьму ящиков с тарой, когда он остановил нас.

Здравствуйте парни. Давайте знакомиться – я Георг Вахтангович, можно просто Георгий, сказал он абсолютно без акцента.

Вы питерские все?

- да, Георг, ответил Васильев за всех.

- я учился у вас в Ленинграде. В Пищевовой промышленности. Город Ваш люблю. Ленинградцев очень уважаю. Поэтому так: Вы будете работать на погрузке готовой продукции. Разумеется не одни, вместе со штатными грузчиками.

Работа тяжелая, но: я лично разрешаю Вам троим выносить с завода каждый день столько продукции, сколько каждый унесет на себе.

При двух условиях: первое – в рабочее время не пить, второе – соблюдать норму. Она тяжелая. Слушайте старших, еще и деньжат заработаете.

Все согласны?

-Все.

Тогда пойдемте.

Георг вывел нас на пандус где стояли четверо здоровенных, как слоны грузных мужиков, на удивление чисто и богато одетых.

Тигран, ты просил помощников, вот тебе трое. Все ребята крепкие, из Ленинграда.

Смотрите по аккуратней, они еще в журнале по ТБ не расписывались.

Рафик, мгновенно ассимилировавшись, тут же произнес что-то на армянском.

Тигран ответил ему, заметив затем по-русски: Рафик, по-русски говори, не все понимают.

Затем обратился ко всем нам:

-Здравствуйте, парни. Меня зовут Тигран, это Петр, это Миша, это Резо.

Мы будем все вместе работать.

Работа простая на первый взгляд – берем ящики, которые привозит кар, и грузим в машины, что куда – я покажу. Вы принимаете ящики внутри машины и складываете.

Работать надо быстро – тогда все заработаем.

Если кто-то устал, кричите «стой»! Главное, ни одной бутылки не должно быть разбито – это тоже деньги, и что важно, наши с Вами деньги.

Все понятно?

- да, наверное.

- тогда одевайтесь поудобнее – вот комбезы и начнем через десять минут.

Переодеваясь, я обратил внимание, как тщательно одеваются сами грузчики: они бинтовали колени эластичными бинтами, Тигран перетянул себе так же и запястья, а Петр одел поверх комбеза и затянул под громадным животом тяжелоатлетический пояс.

В ту пору в Пятигорске было полно уже частных и получастных торгово-питейных точек, владельцы которых завозили бухло на нанятых в почасовку машинах, посему скорость погрузки ценилась и оплачивалась хозяевами дополнительным налом бригадиру в лапу.

Так же существовала норма на бой при погрузке – если его не было, деньги шли опять же бригадиру.

Был еще бой при транспортировке, но это уже была шоферская тематика.

Когда погрузка началась мы с Рафиком прихуели от увиденного: штатные грузчики таскали на руках по четыре ящика за раз, двигаясь с неожиданной легкостью для своей комплекции, при том, что каждый был громадным мужчиной кило за 150 весом.

Через полчаса такой работы похмелье вышло из нас вместе с липким потом, еще через час нас начало штормить, как пьяных по кузову фуры.

К счастью, вскоре наступил обед.

- Ну что, студенты, все живы? Спросил Тигран.

Мы с Рафиком только замотали головами, мокрыми от пота. У Васильева, что помогал Петру располечивать, вид был не лучше.

Идите мойтесь, сейчас обедать будем.

Мы с наслаждением помылись холодной водой из гидранта и вернулись на пандус.

- А где столовая, куда идти? – спросил я.

Никуда не надо идти, Ответил Резо, у нас, грузчиков, своя столовая, он показал на стол, грубо но основательно сколоченный под тентом в углу склада. Мы здесь едим и Вас накормим.

В это время на пандус забежал какой-то взъерошенный человек с накладными в руках.

- мне срочно, сто сверху.

- у нас обед, отстранил его рукой Тигран. Отдохни уважаемый, через час все погрузим.

Мы скромно сели за стол, на который грузчики выкладывали принесенную с собой снедь:

Здесь были и куски прожаренного мяса, принесенные в термосах и сочащиеся теплом, и белый хлеб, и брынза, и крупные, в кулак помидоры, и непривычное мне, питерцу, огромное количество зелени, мытой и разложенной на тарелках.

Садитесь кушайте, парни. Кто много работает, должен хорошо кушать. Ешьте на здоровье, сказал Тигран.

Резо переглянулся с Тиграном, тот кивнул.

Резо достал откуда-то из под скамейки бутылку вина и стаканы, расставил их рядом, и в одно касание разлил поровну.

С первым рабочим днем парни, и добро пожаловать в Пятигорск, сказал Тигран. Хорошего Вам отдыха, хорошей работы, здоровья Вам и Вашим близким. Пусть все будут здоровы и счастливы.

Мы выпили до дна и принялись за вкусную, домашнюю еду.

Несмотря на то, что обед был быстрым, мы отдыхали еще полчаса.

Человек, не ишак, чтобы пахать без продуху и сдохнуть в с ярме, сказал Резо. Мы здесь работаем, чтобы достойно жить, а не живем, чтобы достойно работать.

После обеда рабочий день прошел в таком же жестком темпе, но как-то легче для нас.

По окончанию рабочего дня Тигран дал каждому из нас по здоровому армейскому сидору: как Георг и сказал, берите вино, сколько поместится.

Если сами будете пить – вот «Анапу» берите. Это не то, что у вас в городе продают.

Девочек будете угощать, возьмите «Машук», им понравится.

При этом все «награбленное непосильным трудом» мы погрузили в белоснежные жигули Петра, которые были запаркованы прямо на территории склада, причем Петр отвез нас прямо до нашей общаги, сопроводив словами: только не перебирайте ребята, нам с Вами завтра работАть. Пешком утром не идите, Резо Вас заберет завтра в 8-00 от общаги.

Как выяснилось, большая половина стройотряда работала не на винзаводе, а на ремонте подшевной ему школы.

Там же отирался и Мякишев, видимо потому, что там можно было что-то урвать.

Впрочем, на нашей вечерней пирушке он не появился.

Вино лилось, как из рога изобилия, мы ощущали себя королями (а много ли надо в двадцать лет?!), парни жгли то «Кино», то «Аквариум», периодически разбавляя репертуар грустной тюремной лирикой в исполнении Вити, который то залихватски исполнял «Червончики», то выжимал слезу песней про то, как «белой луной озарился старый кладбищенский двор, над запыленной могилкой рыдает молоденький вор».

Куценко сидел королем возле Олеси – фантастически красивой девушки с фигурой молодой Грановской, бросая на нее многозначительные взгляды.

Рафик незаметно взял висевшие у нас ключи от бывшей командирской душевой и по-хозяйски взяв за руку Наталью, улыбавшуюся глуповатой улыбкой, потянул ее за собой из комнаты..

Я же, будучи обделенным девичьим вниманием в этот вечер, постепенно начал клевать носом от усталости и задремал.

В плотной работе прошли следующие три дня.

В пятницу вечером Тигран достал из кармана пук денег и вручил каждому из нас по 175 рублей: молодцы, Ленинградцы. Вот и вам гонорар. Отдохните хорошо, девушку в ресторан сводите. Если все пойдете отдыхать – ехайте на Директорское озеро.

Там хорошо. Мы, местные, там отдыхаем. И вам понравиться.

По совету старших мы поутру сагитировали с полтора десятка наших коллег составить нам компанию.

Единодушно решили, что вина нам не хочеться, пива хотим.

Пиво здесь есть в универсаме, сказал Слава. Но дорого.

- хуйня, с понтом ответил Васильев. Тащите пару канистр, деньги у нас есть.

Таща с собой сорок литров пива в трех канистрах, мы осведомились у местных, как доехать до «Директорского». Опять же хочу отметить, что первый же человек рассказал нам все вежливо, без всяких наебок и подъебок.

Разьве что пока мы стояли на остановке в ожидании автобуса, пролетавшие мимо машины подбадривали наших барышень гудками клаксонов.

И тут мы в очередной раз оценили местный колорит.

На остановку подъехал пазик, за рулем которого сидел колоритный дядя в стиле «Мимино».

- Здравствуйте ребята, вам куда?

- на Директорское, дорогой.

- поехали. За десять рублей всех отвезу.

- спасибо уважаемый, мы студенты, нам дорого.

- Э, пачему сразу не сказали, что студенты. Садитесь, едем за пять.

За пять рублей «Мимино» за полчаса довез нас прямо до лодочной станции возле «Директорского» озера, в качестве бонуса рассказав, почему у него такое название.

К нам Гагарин должен был приехать отдыхать. Для него почистили водоем, водоросли красивые запустили. А он в Кисловодске был , а к нам не приехал.

Потом здесь директор винзавода себе дачу построил, стали «Директорским» назвать.

Потом директора ОБХСС посадил, дачу отобрали, сделали базу отдыха. Вот так.

Если в восемь обратно поедете, я сюда подъеду, отвезу Вас. Ну пока, ребята, хорошо Вам отдохнуть.

На лодочной станции лодок не было и в помине, вместо них было два громадных размера катамрана.

-Сколько стоит, уважаемый, спросил я у благообразного толстяка, напоминающего Денни Де Вито.

- двадцать пять, дорогой?

- дорого, мы студенты. И за сколько часов?

- давай двадцать рублей, бери оба, и катайся хоть до вечера, ответил Де Вито.

На этом мы и сошлись, и погрузившись, отчалили на середину озера, где принялись купаться и распивать прохладное пиво.

Наша компания была пожалуй самой шумной, местные жители отдыхали компаниями из отцов семейств с тучными женами и выводками детишек.

Пока отцы жарили шашлыки на привезенных мангалах или играли в шахматы или нарды под навесами, молодняк плескался на мелководье под присмотром мамаш.

Периодически отдыхающие осматривали нашу шумную компанию

Веселье достигло своего апогея: мы затеяли соревнование – кто сможет нырнуть солдатиком в воду с кружкой пива в руке таким образом, чтобы кружка осталась над водой.

Победителю доставались аплодисменты и заслуженный глоток пива.

Когда очередь дошла до меня, то я не спеша залезть на катамаран, отплыл в сторону и чуть не захлебнулся от смеха: от количества людей, катамаран ушел в воду, и со стороны это выглядело таким образом, как если бы посередине озера стояла кучка подвыпивших молодых людей по колено в воде и лишь там, где гребные колеса закрывает тумбочка, торчал какой-то кусок дерева со стоявшей на нем канистрой пива.

Когда я подплыл обратно, бережно сжимая кружку, мне подала руку, чтобы ее взять невысокая девушка с очень стройной фигурой и рыжевато-светлыми волосами.

- Привет, ты Грин?

- да. А тебя как звать?

- а я Елизавета. Можно Лиза, а лучше Лизонька.

У девчушки была гармоничная очень стройная фигура, приятная, хоть немного и не в моем вкусе (я всегда предпочитал девушек более пышных форм), и красивое лицо с ярко-синими глазами.

Ее нежная кожа была чуть красной от загара, и по блеску глаз было видно, что алкоголь уже подействовал на юный организм.

А что это у тебя за шрам? – дотронулась она до моего живота.

- злые люди ножом ударили, показал я ей спину. Пришлось селезенку удалить.

- бедненький, у нее выступили слезы на глазах.

Такой реакции я ожидал меньше всего и даже опешил.

- такой молодой, а уже весь порезанный.

- да ничего, жить можно, грубовато ответил я.

-не пей вечером с ребятами, расскажешь мне, сказала она улыбнувшись. Постучи вечером в комнату №

8.

Вдоволь накупавшиеся и отдохнувшие, мы всей компанией вернулись в общагу на том же «Мимино».

Оставив компанию за посиделками под пение и вино, я забрал у Рафика ключи от душевой (Грин, только через три часа я зайду) и тихонько выйдя из нашей комнаты, уже украшенной надписью «Politeh Crew», я постучал в заветную комнату…

В тот вечер у нас был фантастический секс. Мы трахались, как два молодых животных, царапая спину и режа колени кафельной плиткой в душевой.

Я и представить не мог, что в такой хрупкой интеллигентной питерской девушке, дочке замдекана одного из факультетов универа таится такой бешеный ритм.

Обессилевшие мы сидели на полу под теплой струей в душевой кабине, когда в дверь тихо но настойчиво начали стучать.

Оденься, Лизонька, сказал я. Это Рафик наверно.

- Лиза натянула сарафан на голое тело, так что стали видны ее торчашие сосочки и пошла открывать.

Ничего, пусть посмотрит, как тебе повезло, сказала она. Я уж точно красивее этой коровы.

За дверью и правда стоял Рафик со своей пассией в неизменной мини-юбке и аляповатой футболке. Наталья как всегда улыбалась непонятно чему, и держала в руках махровое полотенце.

Когда дверь душевой закрылась, мы не пошли в комнату, где шумели гитары, а уселись на подоконнике, держась за руки.

-Кстати зря Ваш Толик за Олесей бегает, сказала Лиза.

- Это еще почему?

- она девочка, которая доит мужчин. Красавица, это правда. Но четко знает, как и чего она хочет. Мы в одной группе учимся. Она хитрая. Раньше, первый семестр, строила глазки преподам, а потом стала спать с зам. Декана, и он все вопросы с ее успеваемостью решает, хоть и вообще на учебу не ходи.

- а ты откуда знаешь?

- так зам. Декана – мой отец, просто ответила она. Вот увидишь, вытянет она у вашего Куценко все деньги, а сама бросит его, через пятнадцать минут, как он станет пустой. Повезет еще, если даст, пока он за ней бегает.

Ее слова оказались правдой.

Сбережений Анатолия хватило ровно на три дня. Поездки на такси по дорогим ресторанам и танцплощадкам и сбережения препода – это две большие разницы.

Не знаю, что она сказала ему потом , но Куценко был жестоко отвергнут.

На него стало больно смотреть.

Пару раз он забегал в комнату, где была в разгаре очередная вечеринка, и падал перед ней на колени, с криками «Королева!», но был отвергнут, ломился к ней в комнату с букетом цветов.

Затем мы с Федором, выйдя ночью на перекур, видели его мертвецки пьяного, в жилете на голое тело, пытавшегося драчить на ее дверь.

Все было напрасно.

Вскоре Толик вошел в такой штопор, что дошел до какой-то абсолютной стадии опьянения.

Он сидел пьяный, слушая пение, улыбаясь в пространство. Затем, неожиданно для всех, сполз с кровати на пол, и уснул, выпустив из-под себя лужу мочи.

Его отнесли в комнату.

Через сутки он пришел в себя, занял у нас 140 рублей и уехал в Питер.

Тем временем наступали следующие выходные, и наши ребята решили дебютировать в качестве уличных музыкантов.

Что было дальше, о том дальше.

* * *

Идея была проста: пятничным вечером мы собрались возле традиционного променада отдыхающих, повесили на забор майку со старым логотипом ЛПИ (думаю многие помнят его: разведенный Дворцовый мост, с надписью по кругу Ленинградский Политехнический Институт), ребята грянули, и понеслась..

Для затравки местного населения девчонки кидали немного мелочи в футляр из под гитары.

Затем Рафик, одетый в белоснежную рубашку, подходил под руку с красавицей Олесей и кидаю десятку, громко просил: парни, сыграйте «Зеленоглазое такси» для моей девочки!

Это действовало каталитически на местных жителей, и просьбы сыграть что-нибудь, подкрепленные деньгами, перебивали одна другую.

Несколько раз в футляр летели и четвертные.

Разумеется, каждую песню предваряло объявление: а сейчас музыкальный подарок из Ленинграда для уважаемого господина и его очаровательной спутницы.

Ни от милиции, ни от местных «авторитетов» нам не было никаких препятствий.

Как итог – ребята заработали за вечер 320 рублей – колоссальную по тем временам сумму.

Сотню было решено отложить, на остальные мы угощали наших друзей по стройотряду вовсю в ближайшем кафе.

В субботу решили поехать в Кисловодск, где «гастроли» были продолжены в нарзанной галерее.

Я и Витя решили попробовать нарзана из источника, и на себе смогли оценить весь ужас, пережитый небезызвестным монтером Мечниковым.

В Кисловодске с нами случился любопытный инцидент.

Спустя минут десять после того, как ребята начали играть, к нам подошел крепкий парень из местных, одетый по тогдашней моде в турецкие вареные джинсы и паленую Лакосту.

- Добрый вечер, можно спросить?

- Да, Пожалуйста – ответил ему я.

- а сколько Вы думаете заработать за вечер.

- рублей

150. Надо сказать , что мысли о вымогалове не приходили нам в голову, к тому же у меня была уверенность, что я справлюсь с этим персонажем в случае необходимости, а уж с помощью Рафика так ух точно.

Никакого вымогалова и не предвиделось.

Через минуты две парень вернулся.

- мой дядя просил передать Вам, что заплатит 200, если ребята поиграют пару часов за его столиком. Он сидит вон в том ресторанчике.

Для всех – угощение за его счет.

С минуту посовещавшись, мы приняли предложение.

Музыканты отправились за столик, где сидел в одиночестве какой-то насос, холеным видом и белым костюмом по видимому копировавший Никиту Михалкова, мы с остальными уселись за два предусмотрительно сдвинутыми официантами стола, где нам накрыли шикарную поляну, с шашлыками, шампанским, коньяком и даже мороженым для девчоночек.

Спустя часа два с половиной мы все покинули гостеприимный Кисловодск, увозя с собой гонорар, хорошее настроение и упакованные официантами (у меня не повернулся бы язык назвать их халдеями) оставшимися порциями шашлыка и недопитым коньяком нам в дорогу.

Спасибо, ребята, сказал на прощанье растроганный насос, как будто в Ленинграде побывал.

В этот вечер Лиза была немного грустна.

- пойдем от всех, Грин, сказала она. Все хорошее имеет дурацкую привычку заканчиваться.

Мы тихонько взяли два одеяла, по технической лестнице поднялись на крышу, и любили друг друга под звездами в теплой южной ночи.

- я уезжаю завтра, сказала она. Папаша выхлопотал мне путевку в интернациональный лагерь.

- тебе этого хочется?- спросил я.

-не так, что бы очень, но ведь глупо отказываться от того, что можешь получить по праву рождения. Моя жизнь расписана родителями на ближайшие лет двадцать, и от этого очень скучна. Хотя я понимаю, что многие девочки, с которыми я учусь, отдали бы все на свете, что бы оказаться на моем месте. А я мечтаю о другом.

- о чем?

- ты знаешь такого писателя – Довлатов?

- Конечно.

- он в одном рассказе написал, а я запомнила эти слова на всю жизнь: « наша жизнь - лишь песчинка в равнодушном океане бесконечности. Так попытаемся хотя бы данный миг не омрачать унынием и скукой! попытаемся оставить след на земной коре. а лямку пусть тянет человеческий середняк. все равно он не совершает подвигов. и даже не совершает преступлений..».

Завтра рано утром за мной пришлют машину, и я уеду, пока ты будешь спать.

Пусть все будет у тебя хорошо, милый, думай о хорошем, и надеюсь, ты будешь помнить эти ночи также, как я.

Спустя два дня мы все уезжали в Ленинград. Мы заняли почти весь плацкартный вагон, и места для ручной клади ломились от канистр с вином.

Командир ехал отдельно от нас, в купейном вагоне.

Я пил всю дорогу по-черному, пару раз пытался дойти до его купе, чтобы избить, но ребята останавливали меня, накачивая вином сверх меры.

На стоянке в Харькове бригадир поезда (не иначе как науськанный Мякишевым) попытался снять меня и Васильева с поезда, Под предлогом опьянения.

Но удача и тут была на нашей стороне: дежурный медик оказался студентом Харьковского меда, отбывающим практику, и его и двух грозных сержантов вполне удовлетворили две двадцатилитровые канистры портвейна, заботливо переданные им в тамбуре.

Утром мы уже подъезжали к Питеру.

Как всегда на направлениях Юг-Север, за ночь погода сменилась на холод, и нас потряхивало – кого от холода, а меня еще и от похмелья.

Московский вокзал встречал нас привычными для конца питерского лета облаками и 14 градусами тепла, казавшимися морозом после летней жары.

Мы сгрудились на перроне, и словно сжалившись над нами, из-за облаков выглянуло солнце.

Именно в этот миг я понял – вот он, щемящий сердце, последний миг юности!

Через пару минут метро повезет нас – каждого в свой дом, по свои делам, вперед, во взрослую жизнь.

И уже никогда у нас не будет этого хрупкого братства, этого студенческого праздника жизни.

Я часто заморгал, отгоняя слезы, навернувшиеся на глаза, и подняв воротник, зашагал в метро.

Впереди была новая жизнь, у каждого своя.

Федя Нечаев – закончил институт, женился на одногрупнице, работает менеджером в какой-то «купи-продай» конторе. У них дочь, квартира в области, скучная, но по-своему счастливая жизнь.

Рафик – бросил институт уже осенью. Ушел в очень жесткий криминал. В 1993 году очень помог мне с решением одной проблемы (это совсем другая история). В 1995 его убьют.

Боря Васильев – работает в каком-то НИИ.

Красавица Олеся – у нее все хорошо. В свои 37 выглядит на зависть 25летним. Дважды была замужем. Сейчас – зам. Директора по персоналу в одном немецком банке.

По слухам, спит с управляющим. Живет в прекрасной квартире на Васильевском острове и ездит на Mini, раскрашенном под «Юнион Джек».

Витя Сметанников – в начале 90х работал продавцом в каком-то магазине. Затем начал спиваться, лишился работы. Сейчас живет на содержании у сожительницы – заведующей каким-то магазином. Два года назад из-за тромбоза ему отняли ступню ноги. Не работает.

Скромный мастер Слава – стал соучредителем одной из серьезнейших производственных Компаний Санкт-Петербурга. Сейчас – очень богатый человек.

И наконец, Лиза – теперь – Elizabeth O’Donnell - в 1995 году уехала на практику в США.

Вышла замуж за славного парня – он ирландец, работает психологом в полиции Чикаго.

У нее пятеро детей. Мы переписываемся ВКонтакте. Осенью они с мужем и двумя старшими детьми приедут в гости к моей семье.